Любое заболевание способно нарушить привычные контакты человека с окружающим миром, снижает возможности трудовой деятельности, нередко лишает его прежних перспектив и вызывает необходимость перестройки жизненной ориентации [1]. Эпидемия коронавирусной инфекции (COVID-19) сопровождается широким спектром негативных психологических феноменов, связанных как с вероятной угрозой жизнедеятельности, так и с последствиями проводимых противоэпидемических мероприятий. К основным стрессорам исследователи относят продолжительность карантина; боязнь инфекции; тревогу, разочарование и скуку; недостаточное обеспечение (продукты питания, одежда, медицинские и бытовые услуги); неадекватную информацию; потерю работы и средств к существованию [2]. Кроме того, ЮНЭЙДС подчеркивает, что у людей, живущих с ВИЧ, могут быть дополнительные риски, связанные с прерыванием антиретровирусной терапии, снижением приверженности лечению [3].
Медицинские работники, выполняющие профессиональные обязанности в условиях эпидемии, также могут быть отнесены к группе с высокой концентрацией стрессовых факторов. Так, по данным опроса, проведенного среди более чем 4000 российских врачей в мае 2020 г., 45,2% респондентов сообщили, что чувствуют себя «уставшими и физически. и психологически», 22,4% отметили только психологическую усталость и истощение, 10,4% – физическую усталость. Только 22,2% заявили, что «с интересом работают в условиях пандемии» [4].
Исследования показали, что основополагающие противоэпидемические меры – самоизоляция и социальное дистанцирование – представляют собой самостоятельные стрессовые факторы [3]. С другой стороны, существует индивидуальный арсенал стратегий и практик, который люди используют для уменьшения выраженности негативного влияния неблагоприятных факторов на их психосоматическое состояние. В ситуации, когда мир переживает пандемию, массовую самоизоляцию, удаленную работу, изменение восприятия пространства и времени, важно наличие и использование навыков осознавать и экологично взаимодействовать с создавшейся новой ситуацией. Тревожные опасения могут способствовать проявлению как адаптивных, так и деструктивных паттернов поведения. Психологические реакции могут являться факторами адаптации населения к эпидемии COVID-19 [5], но могут ей препятствовать.
Становятся актуальными исследования, которые позволят описать и анализировать последовательность и возможную взаимосвязь между осознанием риска быть вовлеченным в ситуацию недостаточно изученного инфекционного заболевания, самооценкой уровня беспокойства по поводу этой ситуации и совокупностью практик и навыков, которые используют респонденты для улучшения эмоционального состояния.
Цель исследования – изучение самооценки эмоционального состояния медицинских работников и пациентов, инфицированных ВИЧ, в связи с эпидемией COVID-19, а также стратегии поведения, направленного на уменьшение стрессовой нагрузки для оптимизации профилактических мероприятий.
Материалы и методы
За период с 21 мая по 15 июня 2020 г. методом анкетирования были опрошены 192 респондента, которые выразили добровольное согласие на участие в опросе. 1-ю группу составили 67 медицинских работников г. Москвы, 2-ю – 79 пациентов, инфицированных ВИЧ, 3-ю – 46 респондентов группы сравнения. Анкетирование участников 1-й и 2-й групп проводили методом сплошной выборки в дни проведения опроса, респондентов 3-й группы – методом простой случайной выборки как очно, так и в режиме интернет-опроса.
Доля женщин в 1-й группе составила 77,61%, мужчин – 22,39%; медиана возраста респондентов – 43,0 [38,0; 52,0] года. Высшее образование имели 76,12%, среднее и среднее специальное – 23,88%. В практическом здравоохранении работали 97,02% респондентов, врачами-инфекционистами – 13,43%. 5 (7,46%) участников опроса (3 врача-инфекциониста, 1 врач скорой помощи, 1 офтальмолог) перенесли коронавирусную инфекцию.
Во 2-ю группу вошли 79 пациентов, инфицированных ВИЧ, которые наблюдались в специализированном научно-исследовательском отделе эпидемиологии и профилактики СПИДа ФБУН «Центральный НИИ эпидемиологии» Роспотребнадзора. Доля мужчин составила 68,35%, женщин – 31,65%; медиана возраста – 38,0 [35,0; 43,0] лет. Среди опрошенных 63,29% имели высшее и незаконченное высшее образование. Медиана продолжительности жизни с ВИЧ составила 10,0 [5,0; 16,5] лет. 97,46% участников имели опыт лечения ВИЧ-инфекции, 2 респондента перенесли коронавирусную инфекцию.
В 3-й группе доля женщин составила 67,4%, мужчин – 32,6%; медиана возраста респондентов – 38,0 [36,0; 50,25] лет. Среди опрошенных 84,78%. имели высшее и незаконченное высшее образование, 15,22 – среднее и среднее специальное.
Самооценку эмоционального состояния респондентов оценивали по ответам на вопрос-индикатор: «Испытываете ли вы чувство беспокойства (тревоги) за свое здоровье в связи с эпидемией коронавируса?» (варианты ответов: «совсем не испытываю», «иногда», «значительную часть времени», «практически все время»). Также мы использовали визуально-аналоговую шкалу с семантическим дифференциалом от максимально хорошего эмоционального состояния (10 баллов) до максимально плохого (0 баллов).
Стратегии поведения, направленные на снижение уровня стресса в связи с COVID-19, анализировали с помощью открытого вопроса-индикатора: «Какие способы уменьшения беспокойства (стресса) в связи с коронавирусной инфекцией Вы используете?»
Оценку нормальности распределения количественных признаков осуществляли с помощью критерия Шапиро–Уилка. В связи с тем, что большинство количественных признаков не подчинялось закону нормального распределения, они представлены в виде медианы, первого и третьего квартилей (Me [Q1; Q3]). Статистическую значимость различий количественных признаков между анализируемыми группами оценивали с помощью критерия Манна–Уитни, качественных признаков – критерия χ2 Пирсона и точного критерия Фишера. Различия считались статистически значимыми при уровне значимости p < 0,05.
Результаты также оценивали методом контент-анализа.
Результаты
Показатели самооценки респондентами риска инфицирования коронавирусом представлены на рис. 1, из которого видно, что в 1-й группе отмечена наиболее выраженная оценка повышенного риска заражения – 34,32%. Респонденты 2-й группы при ответе на вопрос-индикатор чаще выбирали опцию «риск, такой же, как у большинства людей» – 72,15%. В этой группе отределена и наибольшая доля отрицания риска – 18,98%. В 3-й группе 78,26% респондентов считали риск заражения коронавирусом таким же, как для большинства людей.
На рис. 2 представлены результаты ответов на вопрос о чувстве беспокойства по поводу состояния здоровья в связи с COVID-19.
Отрицание чувства беспокойства (тревоги) в связи с коронавирусом присутствовало во всех группах респондентов, однако было наиболее выражено во 2-й группе – 51,89%. В 1-й группе 8,95% опрошенных выбрали опцию «практически все время», чего не наблюдалось во 2-й и 3-й группах.
Медиана баллов шкалы самооценки эмоционального состояния имела статистически значимые различия (p < 0,001). При этом медиана уровня самооценки эмоционального состояния в связи с COVID-19 среди респондентов 2-й группы (9,0 [5,0; 8,0] баллов) была статистически значимо выше, чем среди респондентов 1-й (6,0 [5,0; 8,0] баллов; p<0,001) и 3-й групп (6,0 [5,0; 8,0] баллов; p < 0,001), а между уровнем самооценки медицинских работников и лиц котрольной группы статистически значимых отличий не обнаружено (p = 0,590).
Самооценку эмоционального состояния в связи с COVID-19 5 баллов и ниже по визуально-аналоговой шкале в 1-й группе регистрировали в 44,79% случаев, во 2-й – в 25,52%, в 3-й – в 43,47%. Значение этого показателя как среднего и ниже среднего в 1-й и 3-й группах были сопоставимы. Как максимально благоприятное (10 баллов) свое эмоциональное состояние оценили 7,46% респондентов 1-й группы и 2,17% респондентов 3-й группы. Во 2-й группе доля участников опроса, отметивших максимально благоприятное эмоциональное состояние в связи с COVID-19, составила 34,18%.
На вопрос-индикатор «Какие способы уменьшения беспокойства (стресса) в связи с коронавирусной инфекцией Вы используете?» ответили 60 (89,55%) респондентов 1-й группы, 71 (89,87%) респондент 2-й группы и 41 (91,30%) респондент 3-й группы. Отрицали наличие беспокойства в связи с коронавирусом 3 респондента 1-й группы, 8 респондентов 2-й группы и 1 участник опроса из 3-й группы. При этом ответ «никакие» дали 28,33, 16,90 и 6,97% респондентов соответственно. Совокупный объем контента описания используемых респондентами способов снижения беспокойства в 1–3-й группах составил 88, 66 и 65 единиц соответственно.
Результаты контент-анализа стратегий поведения, направленного на снижение уровня беспокойства (стресса) в связи с COVID-19, представлены в таблице.
Обсуждение
Опрошенные медицинские работники оценивали риск заражения коронавирусом выше, чем пациенты, инфицированные ВИЧ, и респонденты группы сравнения. Отрицание риска заражения в большей степени прослеживалось во 2-й группе, а 78,26% респондентов 3-й группы считали свой риск инфицирования таким же, как у большинства людей.
Чувство беспокойства за состояние здоровья в связи с эпидемией COVID-19 также наиболее отчетливо фиксировалось в 1-й группе, что может быть обусловлено повышенным риском заражения в условиях профессиональной деятельности. Медицинские работники оказались единственной группой, в которой имелись респонденты, испытывающие постоянную тревогу за собственное здоровье. Значение самооценки эмоционального состояния по визуально-аналоговой шкале 5 и менее баллов оказалось сопоставимо в 1-й и 3-й группах: 44,79 и 43,47% соответственно. Медиана уровня самооценки среди инфицированных ВИЧ была статистически значимо выше, чем среди медицинских работников (p < 0,001).
При описании стратегий поведения, направленных на уменьшение беспокойства в связи с эпидемией COVID-19, наиболее представленной была группа стратегий, объединенная термином «поддержание ментальной экологии» [6]: 26, 36 и 35% в 1-й, 2-й и 3-й группах соответственно. При этом респонденты 1-й группы наиболее часто упоминали дыхательную гимнастику, медитацию, чтение и хобби без дополнительных указаний (БДУ); респонденты 2-й группы – медитацию, посещение дачи, слушание музыки, дыхательные упражнения, чтение; респонденты 3-й группы – чтение, посещение дачи, медитацию.
В предыдущих работах мы приводили результаты опросов 2010–2011 гг., посвященных стратегиям восстановления ментальной экологии специалистов [7]. Наиболее часто участники опроса использовали общение, в том числе с природой. Занятия физическими упражнениями для достижения психологически комфортного состояния регистрировали в 9,8% случаев. Интересно, что сон как способ восстановления ментальной экологии был отмечен только в 5,2% ответов. Участники опроса называли такие стратегии, как прием седативных препаратов, пищи, алкоголя.
Стратегии избегания, в настоящем исследовании представленные высказываниями «стараюсь не думать об этом», «не думаю об этом», встречались в 1–3-й группах в 16, 9 и 9% ответов соответственно. По-видимому, данные стратегии имеют в основе механизм психологической защиты от угрозы заражения COVID-19 и могут отражать дефицит ресурсов, вероятно наиболее выраженный у респондентов 1-й группы.
Опрошенные респонденты 1-й группы достоверно чаще использовали общение и поддержку микросоциума по сравнению с респондентами 2-й группы (р < 0,03).
Снижение уровня стресса в связи с COVID-19 путем употребления алкоголя, приема пищи, курения сигарет использовали участники опроса 1-й и 3-й групп – 9 и 6% соответственно. Об использовании препаратов седативного действия упоминали опрошенные во всех группах, в наибольшей степени – во 2-й (9%). В этой группе было наименее выражено использование ресурса общения, поддержки близких, что может быть связано с проявлениями социально-психологических последствий ВИЧ-инфекции – стигматизации. Респонденты 2-й группы, в отличие от респондентов других групп, использовали ресурс поддержки со стороны медицинских работников, соблюдение религиозных обрядов и чтение Библии.
Использование занятий спортом и физической активности чаще фиксировали в 3-й группе, респонденты 1-й и 2-й групп реже прибегали к этим способам снижения беспокойства.
Участники опроса из 3-й группы в числе стратегий, направленных на уменьшение беспокойства в связи с COVID-19, упоминали «ограничение информации» (11%). По-видимому, эта стратегия отражает реакцию на «инфодемию» – избыточную, иногда противоречивую информацию, публикуемую во время эпидемий. На фоне массовой изоляции, отсутствия другой повестки и достоверных сведений людям оказалось сложно взаимодействовать с объемным новостным потоком. Очевидно, что в условиях эпидемии COVID-19 для повышения эффективности профилактических мероприятий необходимо учитывать особенности воздействия, которое оказывает информационный поток на когнитивно-поведенческую деятельность целевых групп.
Логично предположить, что соблюдение мер профилактики будет способствовать снижению уровня беспокойства за состояние здоровья. Однако результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что использование способов профилактики для уменьшения стрессовой нагрузки составили в 1-й и 2-й группах 8 и 2% от совокупного контента соответственно. При этом сами меры профилактики, такие как самоизоляция, социальное дистанцирование и другие при отсутствии адаптации могут быть отнесены к стрессорам.
Заключение
Полученные данные показали, что опрошенные медицинские работники обнаружили выраженную уязвимость в отношении психологических последствий эпидемии COVID-19 по сравнению с пациентами, инфицированными ВИЧ, и респондентами из числа общего населения. Осознание повышенного риска заражения коронавирусом, самооценка эмоционального состояния как среднего и ниже среднего, особенности стратегий поведения, направленного на снижение уровня стресса и отказов от повышения стрессоустойчивости, позволяют предположить, что для коррекции обнаруженных дефицитов необходимо использовать комплексные меры. Разделяя мнение исследователей о необходимости своевременного реагирования на потребности в поддержании психического здоровья и проведения длительного мониторинга уровня стресса [5], мы полагаем, что необходима разработка последовательных мероприятий, направленных на изучение потребностей различных целевых групп в связи с эпидемией COVID-19, их приверженности сохранению здоровья в создавшихся условиях, поддержки наиболее адаптивных поведенческих стратегий1.
____________________
1 Письмо Министерства здравоохранения РФ от 7 мая 2020 г. № 28-3/И/2-6111. https://rulaws.ru/acts/Pismo-Minzdrava-Rossii-ot-07.05.2020-N-28-3_I_2-6111/
